Я живу хорошо / дневниковая проза

Жизнь я почти прожил – осталось меньше, чем прошло. Я всегда жил хорошо. Я не ходил на демонстрацию в Новочеркасске в 62-м и на Красную площадь в 68-м, не служил на никому ненужном острове на Амуре в 69-м и не жил в Припяти в 86-м. Не по моей семье прокатилось черное колесо перестройки и революции 90-х, и не я потерял все сбережения, так как у меня их никогда не было.

Я живу хорошо - я не ходил защищать Белый дом в августе 91-го, а через два года штурмовать его, и не мои сыновья погибли в тоннеле Садового кольца.

Я живу хорошо, так как не поверил ни одному слову на короткий срок захвативших власть в стране людей с трясущимися от страха руками.

Я живу хорошо, это не я работал на заводе в далеком райцентре и не меня уволили, когда завод закрылся. Не моего сына потом убили, раскатав грузовиком, не моя жена умерла от рака, а я от инфаркта и не моя дочь спилась и сейчас умирает от туберкулеза.

Я живу хорошо, так как не верю и никогда не верил посулам красных, белых и синих вождей, не слушал и не читал нудные доклады шамкающего генсека, никогда не задаю вопросов полковнику с холодными глазами, выключаю телевизор при появлении на экране правильно выговаривающего правильные слова юриста, не встречаюсь взглядом с двумя здоровенными сержантами, сканирующими толпу, выходящую из метро и лениво постукивающими по толстым ляжкам резиновой палкой.

Я живу хорошо. Ни я, ни мои близкие не летели в самолете из Анапы в Петербург и не ехали в Невском экспрессе, не мои дети танцевали в Пермском клубе. Не мою жену расстреляли на Лесной, не моих сына и дочь убили на Кропоткинской.
Я живу хорошо, так как не ходил на мюзикл в Москве, не провожал детей в школу в Беслане, не лежал в Буйнакской больнице и не сидел в Бутырской тюрьме. Не я прыгал из окон Самарского УВД и не я горел в универмаге в Ухте.

Я живу хорошо. Это не моя жена ездила в Чечню на поиски пропавшего сына, и, найдя его среди трупов, живого, но контуженного, упрашивала генерала взять его в самолет. И генерал согласился только потому, что на нем не было крови и грязи.

Я живу хорошо, потому что живу в Москве, а не поселке Черемушки, не в Тольятти, не в Пикалево или других забытых Богом местах. Я не живу в деревне, и меня не касается ни ее одичание и запустение, ни заросшие татарником и березовым лесом поля, ни разрушенные колхозные постройки и распиленная на металлолом техника.

Я живу хорошо, потому что не жил на Каширском шоссе в 99-м и не погиб сам и не хоронил близких.

Я живу хорошо, так как линия фронта проходит где-то в отдалении. Правда, время от времени долетают осколки. Это моя мать сгорела от купленной мной электрической грелки, это ее лечили в ожоговом центре, а потом отрезали уши. Она умерла, и день ее смерти странным образом совпал с днем взрыва в метро на Автозаводской.

Я живу хорошо, но моя жизнь напоминает жизнь мыши в подполе брошенного дома, из которого ушли люди, оставив немного еды. Окна выбиты, двери открыты, печи разрушены, но полу мусор, лед и снег.

Я живу хорошо, так как вырастил сына, посадил дерево и построил дом, но что делать, если сын вырос, дерево засохло, а дом разрушен?
Я пока еще живу хорошо, так как не знаю, что подсолнечное масло у Аннушки уже кончилось.

Мышкин Лев Николаевич