Posted 19 сентября 2017,, 05:36

Published 19 сентября 2017,, 05:36

Modified 17 октября 2022,, 15:57

Updated 17 октября 2022,, 15:57

Плюс двадцать миллионов несвятых

19 сентября 2017, 05:36
Почему оренбургские ветераны удивляются пышному чествованию Александра Шморреля?

По работе мне каждый год приходилось расспрашивать оренбургских ветеранов Великой Отечественной об их личном вкладе в большую Победу.

Помню, как смущался 90-летний Дмитрий Кузьмич Щукин. Пожимал плечами. Дескать, разве я герой: всего три боя продержался до ранения. Он служил командиром пулемётного расчёта в 1941-м, в зимних боях под Москвой. Обычно расчёт тогда уничтожался в первом же бою. Выходившие живыми из второго боя считались счастливчиками. Молодой лейтенант Щукин продержался три боя. Был тяжело ранен, а после лечения и комиссования из армии служил в милиции. Всю жизнь, от участкового до подполковника.

Яков Иванович Нечаев последние дни осени 1942-го и через 70 лет вспоминал с дрожью в голосе. 19-летним сержантом он должен был вместе с однополчанами переправляться через Волгу, штурмовать крутой берег у Мамаева кургана. Их подразделение оставили в резерве. И Яков своими глазами видел, как погибли его товарищи. Все до единого. Он выжил, как сам уверял, потому что после двух неудачных переправ их придержали, пока не установился лёд. По льду переправлялся. Сталинград прошёл без единой царапины. Своё тяжёлое ранение получил уже на Курской дуге.

А вот Виктору Арсентьевичу Кучеренко и 18-ти не было, когда в 1943-м он, пережив два года оккупации под Днепропетровском, сбежал от немцев, чтоб не отправили рабом в Германию. Несколько дней прожил в яме на нейтральной полосе, когда снаряды летали через голову туда и обратно. Вышел к нашим наступающим частям, приписал себе лишний год. Воевал, освобождая Украину и Польшу от фашистов. После войны чуть не погиб в Закарпатье от рук бандеровцев. Всю жизнь прослужил в советской армии от рядового до полковника. И даже застал то горькое время, когда увидел по телевизору прыгающую толпу украинской молодёжи в городе, за который когда-то погибали его товарищи-однополчане.

Не было 18-ти и Антонине Григорьевне Буяновской, когда она летом 1941-го ушла из родного Симферополя вместе с 51-й армией. Трижды (!) переправлялась через Керченский пролив, второй раз вместе с десантом. Находилась в Аджимушкайский каменоломнях с друзьями-однополчанами, которых не могли эвакуировать на Кубань. Она отвечала за секретные документы, поэтому под бомбами в переполненном ранеными бойцами рыбачьем баркасе успела покинуть Крым. Все, кто остались, погибли в Аджимушкае, ещё полгода продолжая уже безнадёжное сопротивление.

Вместе с 51 армией она прошла Сталинград, освобождала Краснодон. Много раз ходила под смертью. А когда в 1944-м, вернувшись с передовыми частями в свой Симферополь, принимала участие в документировании зверств фашистов, во рву нашла тело своей подружки, которая боялась, что Тоню убьют на войне. Подружку расстреляли вместе с другими мирными жителями, крымскими евреями.

Что это так на меня накатило? Вспомнил тех, кто рассказал о своих подвигах лишь перед самым уходом из жизни? Обидно стало, что большинство наших ветеранов ушли, так и не считая себя героями? Но они ведь были обычными солдатами, тружениками тяжёлой кровавой войны. Может, каждый день в атаки не ходили, но и в тылу не отсиживались. Как все, они выживали под бомбами, снарядами, хоронили своих товарищей. Так мне и говорили, дескать, мы так долго живём за себя и за тех, кто там остался…

А оставшихся там больше 20-ти миллионов душ. Не отпетых, не успевших помолиться перед смертью. И их почему-то не вводят в ранг святых, как, к примеру, православного немца Александра Шмореля, которого угораздило родиться в Оренбурге.

Этот парень отличился тем, что во время войны в Мюнхене собрал группу недовольных фашизмом соотечественников и даже расклеил листовки. Их поймали, пытали, казнили. Так же, как тысячи других европейцев, попавших в концлагеря и в гестапо. С точки зрения материального урона их сопротивление не нанесло никакого ущерба гитлеровской Германии. В отличие, скажем, от «Молодой гвардии» в Краснодоне.

Европейские антифашисты вообще сильно отличались от советских граждан. В дневниках нашего земляка Ивана Васильевича Рябова, которые он вёл в 1944-м во Франции, видно его непонимание и возмущение тихим французским сопротивлением. Лейтенант Иван Рябов организовал череду побегов своих друзей из концлагеря на севере Франции. Сам бежал последним через несколько месяцев. И, оказавшись на воле, увидел, что его товарищи, вместо борьбы с фашистами, вместе с французами ведут хозяйство, доят коров. Французы считали своим подвигом уже то, что они укрывали бежавших русских, которые потом работали на них на полях и фермах.

И тогда Иван Рябов стал вместе с друзьями уничтожать немцев, взрывать их оружейные склады, организовывать диверсии. К нему тут же примкнули десятки местных европейцев. Наконец-то, нашёлся командир, который дело делает! На их отряд вышли связные от Де Голля, который оказывал реальное сопротивление фашистам автоматными очередями. Среди «сопротивленцев» в Европе таких партизан было гораздо меньше, чем тех, кто считал себя антифашистом, оказывая бойцам лишь моральную поддержку.

Нет, я не пытаюсь здесь как-то преуменьшить или нивелировать подвиг членов "Белой Розы". Да, они тоже были героями. Но вот, например, Иван Рябов, вернувшись в 1945-м домой, в Архиповку, не стал ни героем, ни святым. В городском музее нет отдельной экспозиции, посвящённой его подвигу. За его жизнеописание никто не вручает ордена, не раздаёт государственные награды. И не причисляет к лику святых.