Саван для легпрома. Возродятся ли традиции выпуска тканей в Оренбуржье

Рынки вместо фабрик

Оренбургскую область в советские времена за глаза называли «вторым Иваново» и неофициальной столицей российского легпрома. Что и неудивительно: в 80-е годы прошлого века, на пике развития лёгкая промышленность Оренбуржья приносила 10 из 100 рублей валового регионального продукта. У нас работали Комбинат шелкоквых тканей, Орская трикотажная и Бузулукская перчаточная фабрика, два обувных производства, одна фабрика валенок и не считая мелких артелей и раскроечных ателье. Пальто и платья, носки и кардиганы — ассортимент продукции был огромен.

Особых слов заслуживает легендарный Оренбургский шёлкокомбинат. Построенный на базе ряда эвакуированных во время войны Ржевской, Карповской, Павлово-Посадской и Московской шелкоткацких фабрик, он символизировал мощь советского легпрома. На пике развития комбинат выпускал 75 миллионов погонных метров тканей в год и был крупнейшим в Восточной Европе. Кстати, треть его продукции как раз и шла на экспорт за границу. Оренбургский шёлк ценился не только в государствах СЭВ, но и в Западной Европе.

Собственно, по ряду позиций — например, тканей с вплетением искусственного волокна, лавсана и т. д. в СССР было всего два комбината — наш и в Могилёве (Беларусь). Они и закрывали потребности 300-миллионного рынка Союза плюс поставляли порядка 40 миллионов погонных метров ткани на экспорт.

Но на сегодняшний день от былого могущества оренбургского легпрома не осталось и следа. На месте Шёлкокомбината — огромный мегамолл «Армада». Аналогичная судьба постигла и Орскую трикотажную фабрику. В 2013 году она закрылась навсегда, а в её цехах разместился ТРЦ «Европейский» (который, впрочем, теперь тоже закрыт).

Сегодня структуре экономики Оренбуржья доля всего легпрома настолько ничтожна, что выпадает даже за рамки статистической погрешности — менее 0,1%. Де-факто можно констатировать, что текстильное производство мы потеряли практически полностью.

От былого могущества Шёлкокомбината осталось только действующее производство «Промсинтекс» по выпуску искусственного меха и синтепона. Но собственно ткани для текстиля мы не выпускаем уже более 10 лет.

Утерянные компетенции

В российской лёгкой промышленности тоже дела обстоят не лучшим образом. Сегодня в этом сегменте работает свыше 20 тысяч компаний. Но в основном это мелкие швейные предприятия. Текстильные производства — напротив — очень крупные. Обычно они выстраивают всю производственную цепочку: от обработки первичного сырья до продажи готовой продукции. Но таких игроков на рынке мало. К примеру, Брянский камвольный комбинат — один из трёх, оставшихся в России.

Есть текстильные производства в Иваново, однако почти все они работают на импортном сырье.

— У нас же в России почти нет своего хлопка. Почти всё — это закупки в Казахстане, Узбекситане, Таджикистане и Киргизии. Соответственно, и производство всё больше сосредотачивается там, — комментирует руководитель оренбургского предприятия «Виктор спецодежда», депутат Оренбургского городского совета Екатерина Калегина. — А своих тканей у нас нет давно. Мы используем утеплитель и синтепон от «Промсинтекса», но это совсем другие материалы.

ЧТо же касается натурального продукта, то по данным проекта «Бизнес-вектор» от РБК, производство шерсти в России за пять лет сократилось на треть — до семи миллионов квадратных метров.

А вот выпуск хлопчатобумажных тканей — наоборот — увеличивается. И крупные игроки доминируют в своих сегментах. Так четыре из пяти выпускаемых в России махровых полотенец делает «Донецкая мануфактура», входящая в группу «Мегаполис». Последние десять лет выручка компании постоянно росла. В 2019 году она превысила два миллиарда рублей.

Сегодня большая часть процессов на «Донецкой мануфактуре» автоматизирована. Это позволило предприятию сократить штат втрое — до 1100 человек. Теперь сырьё — основная составляющая себестоимости. В хлопчатобумажных тканях на него приходится от 45 до 65 процентов. К тому же цены на хлопок очень сильно зависят от курса валют.

— По хлопку мы практически на 100% зависим от зарубежных поставщиков. Нам видится возможность проработки с Узбекистаном и другими хлопкопроизводящими странами взаимноинтересного соглашения о поставках по определённым ценам хлопка из этих стран, давая им возможность реализовать на нашем рынке соответствующей продукции, — считает Сергей Катырин, президент Торгово-промышленной палаты России.

Однако страны Азии заинтересованы в том, чтобы у себя развивать глубокую переработку, и поставлять в Россию уже готовые ткани, а не хлопок-сырец. Об этом говорит и Екатерина Калегина:

— Часть производителей из того же Иваново просто забирают ткань с фабрик стран СНГ, сертифицируют и маркируют её как свою.

Собственно, это естественный рыночный процесс: российские капиталы перетекают в те страны, где дешевле рабочая сила, много доступного сырья и сохранились производственные компетенции.

Маркировка нам поможет?

Как мы уже говорили выше, с января 2021 года в России введена обязательная маркировка домашнего текстиля. На шарфы и любую одежду, сделанную на заказ, она пока не распространяется. Но все остальные участники отрасли вынуждены маркировать свои товары.

По замыслу правительства, маркировка должна вывести текстильный рынок из тени. По оценкам участников отрасли, доля контрафактной продукции в России может достигать 25% от объёмов продаж. Процесс легализации в том числе позволит отечественным предприятиям нарастить свои доли. Но для интенсивного развития российские ткачи нуждаются в качественном и недорогом сырье, современном оборудовании и кадрах.

— Необходимо закупать современное оборудование, внедрять программные продукт и всё, что с этим связано. Было бы правильным помогать предприятиям, по крайней мере субсидировать ставки по кредитам, которые они берут для того, чтобы это внедрять. Особенно для малых предприятий софинансировать внедрение этого оборудования с последующей отдачей при реализации, — считает Сергей Катрин.

Вот только для Оренбуржья все эти меры явно запоздали. Переделывать огромный молл обратно в ткацкий комбинат точно никто не будет. Как и едва ли воскреснет трикотажная фабрика в стенах «Европейского».

По крайней мере в Оренбургской области спасать в этой отрасли уже нечего.